«Последний день Помпеи» — в Москве. А вместе с ним и множество других работ Карла Брюллова из государственных собраний России, Армении и частных коллекций. Вслед за Русским музеем ретроспективу великого живописца устроила Третьяковская галерея. И хотя ряд ключевых произведений представлены в обоих проектах, нельзя не признать, что у ГТГ получилась совсем другая выставка. «Известия» оценили ее в числе первых.
Рекорды, Карл!
Незадолго до открытия московской ретроспективы Русский музей отчитался о результатах посещаемости своего «Великого Карла». С цифрой в 477 тыс. зрителей выставка оказалась самой популярной за всю историю институции и общероссийским рекордсменом за последние пять лет. Популярности не помешала даже высокая стоимость билетов: 900 рублей в будний день, 1000 в выходной (правда, ближе к концу ввели скидки).
У Третьяковки цена будет всегда одной — 900 рублей (если нет льгот). И, конечно, очень интересно сравнить потом результаты с ГРМ. С одной стороны, эхо успеха петербургского проекта явно будет играть на руку Москве. С другой — впереди мертвый сезон, когда горожане разъедутся по дачам и отпускам; к тому же многие уже успели побывать на выставке в Северной столице и не факт, что захотят идти на то же имя снова.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Андрей Эрштрем
Сходить, однако, стоит в любом случае, даже тем (а может и прежде всего тем), кто видел экспозицию в Михайловском замке. Сотрудники Третьяковки сделали совсем иные акценты, показали многие вещи иначе, выставили то, что не стали экспонировать в Русском музее, да и архитектурно-дизайнерское решение здесь отличается радикально. Последнее — и плюс, и минус одновременно.
Да, в дворцовых интерьерах живопись Брюллова смотрелась очень эффектно — это буквально ее родная среда обитания. Имперской консервативности и пышности Петербурга Москва противопоставила минималистичную квазиколоннаду в модном полумраке. Все вещи дистанцированы друг от друга, выхвачены лучами света. И это помогает оценить искусство как таковое — без каких-либо посторонних влияний. Вместо целостного впечатления («ух красота, куда ни глянь!») — фокус на конкретные работы.
В экспозиции — брежневский застой, Конек-Горбунок и красный портрет Беллы Ахмадулиной
Битва гигантов
Экспозиция разместилась в Новой Третьяковке — том самом зале, где прежде проходили все блокбастеры, от Серова и Айвазовского до Поленова и Врубеля. Пространство это совершенно нейтральное, хотя у него есть один козырь: балкон, с которого открывается вид на большую стену. Именно туда на выставке Рериха повесили отреставрированный занавес «Половецких плясок». Логично было бы теперь разместить там «Последний день Помпеи» или грандиозный плафон Исаакиевского собора, одну из жемчужин «Великого Карла» в ГРМ. Но нет — плафон к нам вовсе не приехал, а «Последний день Помпеи» расположили и вовсе неочевидно, поставив рядом с «Осадой Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году» — еще одним брюлловским гигантом.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Андрей Эрштрем
С точки зрения воздействия на зрителя такое решение как минимум спорно. Не чета мощному драматургическому приему Русского музея, когда мы поднимались по узкому коридору и в конце пути перед нами открывалось во всем великолепии главное творение Брюллова. Признаться, сопоставление бок о бок двух полотен-великанов проигрышно для них обоих. «Последний день Помпеи» теряет свою исключительность, а в «Осаде Пскова» становится тем более очевидно композиционное несовершенство: сам художник считал эту вещь неудачей.
В Михайловском замке они хотя и были недалеко друг от друга, но всё же в разных залах. Их подчеркнуто развели в пространстве. В Третьяковке же нам будто предлагают разобраться, почему одна вещь — шедевр, а вторая — нет. И в этом, пожалуй, суть московского проекта в целом.
Уличный художник презентовал первое граффити в 2025 году
Творческая кухня
В ГТГ смотрят на Брюллова взглядом ученого, искусствоведа. Так, например, здесь гораздо больше эскизов «Последнего дня Помпеи» (правда, часть из них почему-то отправлена совсем в другую часть зала, максимально далеко от самого полотна). Более того, в музее сделали фильм, где на примере предварительных штудий подробно рассказывают, как вырастала и шлифовалась хрестоматийная композиция.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Андрей Эрштрем
Далее, отдельный раздел — на том самом балкончике, трансформированном в коридор, — посвящен незавершенным работам Брюллова. Художник был известен тем, что нередко бросал начатую работу. Для зрителей, глубоко интересующихся искусством, это редкая возможность попасть в мастерскую гения, своими глазами увидеть, как у него формировался образ. Вот, например, эскиз «Лошадь»: передние ноги намечены, задних нет вовсе, зато морда с выразительными глазами и шерсть на шее прописаны со всей тщательностью. Или «Спящая Юнона и Парка с младенцем Геркулесом». Пикантный сюжет: нагая красавица и смятая подушка под ней интересовали живописца явно куда больше, чем остальные герои.
К теме творческой кухни можно отнести и раздел, посвященный росписям Исаакиевского собора. Вместо плафона москвичи увидят множество эскизов отдельных героев и наброски ряда групповых композиций, где, например, не проработаны лица. То есть это, скорее, путь к шедевру, нежели сам шедевр.
Хранилище шедевров отечественного искусства было создано указом Николая II
Путешествие из Петербурга в Москву
Случайно или нет, по здесь читается рифма с темой пути, ставшей ключевой для всей экспозиции. Название проекта «Карл Брюллов. Рим – Москва – Петербург» как раз и указывает на географическую составляющую — стремление показать творчество мастера через привязку к важным для него городам и регионам. С Петербургом понятно. Но и без Италии в разговоре о самом итальянском живописце России не обойтись. Да и без Москвы, где он жил несколько лет (и, кстати, познакомился с Пушкиным), хотя этот пункт в заглавии выглядит, скорее, намеком на нынешний приезд в столицу наследия Брюллова во главе с «Последним днем Помпеи».
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Андрей Эрштрем
Считать ли еще одним «дорожным» намеком знаменитую «Всадницу», открывающую экспозицию, — решать зрителю. Для Третьяковки это стало уже фирменным знаком: в начале блокбастера ставить самое хитовое, самое знаковое полотно героя из собственного собрания, будь то «Апофеоз войны» Верещагина, «Царевна-лебедь» Врубеля или вот «Всадница» Брюллова. Хотя, заметим, и до нее надо доскакать, пройдя вдоль длинной стены. Ну а кто сказал, что все должно быть как на ладони?
В общем, можно долго спорить, какая выставка Брюллова получилась лучше — московская или петербургская, где дизайн правильнее, а драматургия выигрышнее для самого материала. Но в конечном счете это всё не так важно. Главное, что «Последний день Помпеи» приехал в Москву (впервые — в отреставрированном виде). Что мы увидели целый ряд работ, не выставлявшихся в Русском музее, в том числе из частных коллекций. Что это просто иной взгляд на Брюллова — менее «театральный» и более научный. Что такой концентрации упоительной «мелодичной» классической красоты эти стены, ориентированные на авангард, давно не видели. А значит, как ни крути, надо идти. И лучше не откладывать встречу с «Помпеями» на последний день. Очередь на Серова вполне может реинкарнироваться в очередь на Брюллова.
Источник: iz.ru
