Когда грохочут пушки, музы молчат — приписанная Цицерону мудрость на самом деле стопроцентная ложь: в годы больших бедствий именно искусство приходило людям на помощь. Именно такие времена испытывали человека на человечность, давая художникам бесценный материал для осмысления — кто мы на самом деле.
© Российская Газета
В мае страна отметила 80-летие Великой Победы над гитлеровцами. Июнь — месяц памяти о начале Великой Отечественной войны. Время вспоминать. Кино — один из хранителей коллективной памяти. Черно-белые кадры военных лет способны воскресить само время — его эмоции, ритмы, атмосферу. Его трагизм, героику. Его сложность. Вместе со всей страной кино воевало, вселяя уверенность в свои силы.
Сегодня — хроника военной киножизни. Год за годом, фильм за фильмом, судьба за судьбой. Само изменение настроения, тона и жанров этих картин отражало ход военного времени и перемены в душевном настрое общества. Их стоит сегодня посмотреть — многое увидите и поймете по-новому. Все они доступны в интернете.
Оперативное
1941-й. На войне как на войне
…В ночь на 22 июня над Брестом появились гитлеровские самолеты. Многие годы спустя трагизм этих первых дней войны будет отрефлексирован в фильмах "Бессмертный гарнизон", "Брестская крепость". А тогда первые сполохи войны проявились в "Боевых киносборниках", предназначенных для показа на фронте. Они снимались быстро, монтировались наспех, рукописные титры болтались в кадре. Но работали над ними Козинцев, Герасимов, Калатозов, Донской, Савченко, Юткевич, снимались Михаил Яншин, Сергей Мартинсон, Марина Ладынина, Зоя Федорова, Николай Крючков, Эраст Гарин… Знаменитая мхатовка Анастасия Зуева играла старуху, которая потчевала немцев отравленными продуктами и, чтобы не возбуждать подозрений, ела их сама, погибая (новелла "Пир в Жирмунке").
В ролях самих себя представали Леонид Утесов и Клавдия Шульженко, в роли фронтового киномеханика снялся Аркадий Райкин. Лично письмоносица Стрелка из "Волги-Волги" — Любовь Орлова — пела на мотив "Веселых ребят" духоподъемную песню, раздавала сельчанам письма с фронта и, растянув экран, показывала документальный фильм о британских и американских союзниках, которые с нами в одном строю. Орлову сменяла популярная Зоя Федорова, она тоже пела, руля трактором, патриотическую песню, и никто еще не предполагал, что за любовь к английскому союзнику актрису сошлют в ГУЛАГ. Главные чувства в фильмах первых военных лет — шок, гнев и ярость.
"Мы не одни!" — напоминало кино. Французские рабочие в оккупации выпускали для немецкой авиации бракованные самолеты ("Приемщик катастроф"), чешские патриоты организовали подпольное радио ("Ровно в семь"), один из сборников вел бравый солдат Швейк, а красавица с трагической судьбой Татьяна Окуневская в роли диктора пела "Ночь над Белградом" — песню Никиты Богословского.
Это были киноплакаты, их авторы сознательно шли на примитивизацию, оглупление образов врага, подчеркивая неотвратимость возмездия. В новелле "Сон убийцы" появлялся карикатурный Гитлер, которому в кошмарном сне являлись посягатели на свободу России от псов-рыцарей из фильма "Александр Невский" до Наполеона — все они напоминали "зазнавшемуся ефрейтору" о том, чем заканчивались попытки завоевать Русь, и клеймили фюрера: "Вы бездарно повторяете наши ошибки!"; фюрер корчился от ужаса. Тот же сборник N 1 открывался явлением популярного Максима из трилогии Козинцева и Трауберга. Сойдя с экрана, артист Борис Чирков в образе Максима пел на мотив песенки, которую знали у нас решительно все, но на новый текст:
"Черного Гитлера подлая власть крутится-вертится, хочет упасть!".
Время осмысления реальных качеств воюющих сторон придет много позже, уже в мирные дни, когда нашему Штирлицу понадобится достойный противник, оттеняющий историческую ценность его подвига. Возникнут незабвенные "Семнадцать мгновений весны" Татьяны Лиозновой.
Непокоренное
1942-й. Не свидетели — участники!
Кинопроизводство дело долгое , и первый большой игровой фильм о войне вышел в 1942-м. Его начали снимать в первые месяцы войны в блокированном Ленинграде, а завершили в эвакуации — драма Сергея Герасимова и Михаила Калатозова "Непобедимые".
Ее потом критиковали за неадекватный показ блокады, за любовную линию, якобы в войну неуместную. Но это был первый отклик мастеров кино на разворачивающуюся перед их глазами народную трагедию. Под бомбежками разрабатывая сценарий, они меняли его на ходу под влиянием событий. Хроникально снимали картины первых месяцев блокады, и эти кадры Невского под бомбами, вой сирен, город, с высоты напоминающий разворошенный муравейник, сегодня потрясают больше иных спецэффектных фильмов о войне: в этих кадрах дыхание подлинности.
По сюжету, на Кировском заводе идут разработки танка, способного противостоять немецким армадам. Молодой инженер Настя Ковалева переходит из Ижорского сталелитейного в распоряжение главного конструктора Родионова — у нее есть интересные идеи. Производственная фабула перемежается спорами: сопротивляться превосходящей силе врага или бежать из города — авторы стремились зафиксировать состояние душ растерянных людей, еще только собирающих волю в кулак. Настю Ковалеву играла Тамара Макарова, инженера Родионова — Борис Бабочкин, прославившийся ролью Чапаева. Снимались Петр Алейников, Николай Черкасов (не тот, который "Александр Невский", а тот, который "Суворов").
Блокада еще не успела развернуться в трагедию, которую мы теперь знаем, но в массовых сценах сняты реальные толпы, реальная обстановка, в которую включен игровой сюжет. И женщина с выплаканными невидящими глазами, хрипло кричащая в толпу слова ненависти к захватчикам, явилась в фильме из реальных наблюдений его авторов.
Иван Пырьев снял "Секретаря райкома". Василий Ванин играл Кочета, пламенного партийного вожака, который руководил подрывом всех городских служб, чтобы не оставлять их оккупантам, а потом возглавил партизанский отряд. Музыкальным лейтмотивом стала тема нашествия из только что законченной Шостаковичем "Ленинградской симфонии". Фильм отвечал всем требованиям агиткино: былинная интонация, много патетической музыки. В такие времена искусство говорит языком лозунгов, используя закрепившиеся в массовом сознании образы. Любимый в народе Михаил Жаров играл деда Гаврилу, воевавшего еще в 1914-м, с хитроватым прищуром и несокрушимой волей. С ним пришла необходимая доза "утепления" — острого народного юмора. Виктор Кулаков, игравший в кино разнообразных гадов, предстал в образе немецкого лазутчика Альбрехта, проникшего в отряд в обличье танкиста Орлова. Михаил Астангов изображал полковника Макенау со всеми стереотипами плаката: эстет, любующийся награбленным хрусталем, трус, истерик, умеющий только орать. Немцы друг с другом говорят на ломаном русском — кино еще не знало, как решить проблему языка: звуки немецкого вызывали аллергию, но нужно было как-то обозначить чужаков, и карикатурный прием работал.
"Мы думали, фашисты — это дракон железный, а присмотрелись — мужик хлипкий!" — объяснял товарищам и зрителям один из партизан.
И даже плакат "Не болтай!" претворился в художественные образы: связистка Наташа (Марина Ладынина) втюрилась в шпиона Орлова, и тот прямо при ней выстукивал шифровки. Наивность решения этих эпизодов сегодня изумляет, но тогда их императив был ясен каждому.
Сентиментальное
1943-й. Мы обязательно вернемся
Кино первых лет войны знало три чувства: горечь отступления, веру в то, что "Вернемся!", и ненависть к захватчикам. Солдаты в фильмах обязательно пели — песня символизировала Родину. Среди героев обязательно был седоусый ветеран, воплощающий славу России как неприступной крепости. В фильме Фридриха Эрмлера "Она защищает Родину" был использован прием немого кино с объясняющими действие титрами. И хохочущая Прасковья (Вера Марецкая), мчащаяся на санках по снежной пелене, — оттуда, из эпохи Великого немого. Героиня картины — и трактористка, и хохотунья, и мать, и жена — в первых сценах сплошные объятия и материнские поцелуи. Потом полетели вражеские самолеты — началось Нашествие.
Война в этих фильмах трактуется прежде всего как народная беда. Скорбь и отчаяние рождают ненависть, жажду отомстить. Прасковья в один день теряет мужа, на ее глазах гибнет трехлетний сын, она, обессилевшая, тенью плетется в родную деревню. Марецкая в одном кадре с поразительной силой передает, как взамен убитому счастью мирной жизни в фигуре этой потерявшей все женщины словно из пепла встает смертоносная машина мести. И как вскипает ненависть к пришлым, как уже не различаешь в них людей, а только зверей. И как звереют подхлестываемые ненавистью люди с обеих сторон фронта: на войне другая мораль и другие законы. Война в этих фильмах трактовалась прежде всего как народная беда.
Но возникла и новая тема: жди меня. Об этом пела на фронтах Шульженко: "Письма твои получая, слышу я голос родной…" Об этом написал Константин Симонов бессмертное "Жди меня". Об этом одноименный фильм Бориса Иванова и Александра Столпера, который и теперь нельзя смотреть без слез. Там почти нет сцен боев, там просто ждут ушедшего на фронт любимого. Ждут, несмотря на свидетельства о том, что — погиб. Упрямо верят: вернется. Валентина Серова сыграла свою величайшую по смыслам, великую роль. И когда в финале герой возвращается домой, ее тихий упрек ему врезается в память на всю жизнь:
"Как долго тебя не было!".
Этот фильм выражал чувства миллионов женщин и мужчин, разлученных войной. Он говорил о том, что война может разрушать города, но она бессильна перед главным из человеческих чувств — любовью. Обобщенные понятия долга, верности Родине и ненависти к врагу здесь сменились сшибкой двух судеб, которые не удалось убить — любовь делает их нерасторжимыми, перед нею бессильна сама смерть. Это сознание было тогда нужнее всего — фильм оказался бессмертным.
Ненависть и месть, главные темы кино первых военных лет, теперь уступали место темам верной дружбы — человеку возвращалось человеческое. До сих пор жив фильм Леонида Лукова "Два бойца", где Саша с Уралмаша был неразлейвода с одесситом Аркадием. Раздор в их дружбу внесла манера Аркаши подтрунивать над Сашей, когда одессит распушил хвост перед любимой девушкой обстоятельного уральца. Но пришел последний решительный бой с врагом, и дружба, конечно, берет верх. Фильм сразу стал бешено популярным: он говорил о понятиях, близких каждому. В нем был юмор, актеры Марк Бернес и Борис Андреев были всеми любимы, песни Никиты Богословского "Темная ночь" и "Шаланды, полные кефали" пошли в народ — кино с лихвой возвращало зрителю позитивные чувства. Это было время, когда хорошие песни шагали в жизнь с экрана.
Рутинное
1944-й. Жизнь берет свое
Кино черпало сюжеты в оперативной хронике. Из случая, описанного в газете "Красный флот", вырос эпос Игоря Савченко "Иван Никулин — русский матрос" — первый наш фильм, снятый в цвете. Прогремел подвиг Зои Космодемьянской — кино откликнулось фильмом Льва Арнштама "Зоя". Защитникам столицы был посвящен фильм Юлия Райзмана "Небо Москвы" с Петром Алейниковым.
За три года война стала рутиной, и жизнь входила в более привычное русло. Герои фильмов стали шутить, фильмы и теперь поражают жизнерадостным настроем. В сюжеты вернулись лирические темы — в "Небе Москвы" пилот Илья влюблен в медсестру Зою, ревнует ее к командиру и отвоевывает любовь подвигом.
Михаил Ромм к ранам и крови войны добавил раны душевные, раны попранного достоинства. Об этом говорило уже название фильма "Человек N 217" — номер вместо личности был только началом унижений, которые вынесла героиня. Ее в числе пленных продали в услужение немецким бюргерам. Отец семейства бакалейщик Краусс, его дочь Лотта, начинающая садистка, не видят в "русских рабах" людей. Здесь важна всегда актуальная тема — расчеловечивания обывателя войной. Развязал войну Гитлер, но преступны все, к войне причастные. Включая "мирных обывателей", которых убедили в том, что они и есть богоизбранная раса.
Сергей Эйзенштейн продолжал работать над эпопеей "Иван Грозный". Первая серия была награждена Сталинской премией. Вторая вызвала гнев вождя: он увидел в ней отблески своей кровавой политики. Сталина взбесило, что "прогрессивное войско опричников Ивана Грозного" представало "в виде шайки дегенератов", а Иван Грозный, "человек с сильной волей и характером, — слабохарактерным и безвольным, кем-то вроде Гамлета".
Вторая серия вышла на экран только после смерти тирана. От третьей остались разрозненные кадры, которые успел снять вскоре ушедший из жизни режиссер.
Оптимистичное
1945-й. Оружие — смех
Чем ближе победа, тем веселее жизнь на экранах. Кино сосредоточилось на жизнерадостных фильмах, востребованы и довоенные музыкальные картины. Григорий Александров после триумфа "Веселых ребят", "Цирка" и "Волги-Волги" снял "Светлый путь" — сказку о советской Золушке, которая из домработницы стала государственным человеком. Комедия Константина Юдина "Сердца четырех" в промежутке между песнями Юрия Милютина воспевала боеготовность Красной армии. Но опоздала с выходом: немецкие войска уже шли по советской земле, и премьера состоялась только в 1944-м.
Иначе сложилась судьба комедии "Свинарка и пастух", в которой Иван Пырьев воспевал дружбу народов. Война прервала работу над веселым фильмом, и Пырьев уже записался добровольцем, но его извлекли из строя: Сталин предписал срочно выпустить оптимистичную картину на экран.
Эти нарядные картины к реальности войны имели мало отношения, но в годы лишений такие комедии помогали выжить: "Воздушный извозчик" с Целиковской и Жаровым, "Небесный тихоход" с Меркурьевым и Крючковым. Обе картины должны были показать, что исход войн определяет не техника, а люди: совершать подвиги можно и на тихоходном У-2. Обе были раскритикованы в газетах, но именно их полюбили, телевидение их показывает и сегодня.
Первый послевоенный год был ознаменован половодьем комедий, живых и сейчас: Григорий Александров снял свою лучшую музыкальную картину "Весна", Иван Пырьев — "Кубанских казаков", где ярмарки ломились от яств. Фильм заклеймили лживым, хотя мечта — тоже часть жизни. И определение кино как фабрики грез прикипело не только к Голливуду, но и ко всему искусству.
Источник: rambler.ru
